Агентство корпоративных мероприятий очень быстро без рекламы и рекомендаций стало известным и процветающим. Клиенты передавали Алексея из рук в руки. Однажды позвонила «Мега» и попросила провести собрание своих арендаторов.
- Мероприятие должно было пройти прямо на стройплощадке. Единственным приличным
местом оказалось помещение на втором этаже без лестницы, половины крыши и одной стены. Из этого
предстояло за десять дней сделать конференц-зал с аппаратурой. Вокруг отбойные молотки, узбеки.
Мы построили внутри пятизвездную гостиницу, поставили сцену, нагнали танцовщиц. Короче говоря,
нас оценили и стали подряжать: ночью мы вешали таблички на туалеты, а утром проводили
мероприятия. Мы были молодой компанией и хватались за все - круглосуточная и незаменимая
«скорая помощь».
Оборот холдинга до судьбоносной встречи с «Мегой» составлял $500-700 тыс. в год. Алексей, конечно, был рад крупному заказчику, но еще больше он был рад тому опыту, который ему сулила работа с иностранной компанией.
- После года общения с директором по маркетингу «Меги» я понял, что ничего не умею, и был
готов работать вообще бесплатно. Когда наши конкуренты только подошли к западной логистике и
умению администрировать процессы, мы уже прошли их на своей шкуре.

В процессе разговора со Станиславом Мещеряковым и Андреем Гавриловым, совладельцами группы компаний Mobile Service, ПОСТОЯННО хотелось вставить скептическое: «Ну не бывает все так просто!» Однако любые попытки выяснить, в чем же подвох, оборачивались очередной бизнес-историей из разряда «пришел, увидел, победил»?
Пока мы ждали Андрея, Стас показывал фотографии из своей последней поездки в Китай. Через 30 минут дверь кабинета открылась, на пороге появился сияющий юноша в ярко-оранжевой майке, схватил со стола рупор и громко закричал: «Привет!» Это был Андрей. Андрей: Я в детском саду торговал марками с солдатиками. У сестры была коллекция - вот ее я и сбагривал детям из других групп. Деньги тратил на мороженое и пирожки. В школе мыл машины - сначала один, потом собрал банду. Ребята мыли, а я договаривался, чтобы им подносили воду в ведрах. Потом пошел учиться на речника, плавал на корабле, закупал в Киеве ложки для пельменей по 5 копеек и в Москве по рублю продавал. В 15 лет начал подпольно разливать водку в Подмосковье на собственном небольшом производстве. Дело успешно разрасталось - с «Газелей» перешли на фуры, и деньги гребли лопатой, но я решил остановиться, почуяв, что стало слишком опасно. Буквально на следующий день к нам приехали «маски-шоу», соседи настучали. Обыск, автоматы - а у нас все чисто. Следующим этапом моей жизни стала школа бизнеса - пошел обучаться законным схемам коммерции, где и познакомился со Стасом.

Андрей: На ура. Еще и поставляли в другие салоны. Производство разрасталось, пришлось снимать другое помещение, на Бауманской. Мы купили большой автоматический пресс, дорогие швейные машинки (сначала подержанные, потом новые). Рынок в тот момент рванул вперед: появилось много производителей всевозможных кожаных аксессуаров для телефонов. Регионы с дешевой рабочей силой демпинговали, высокая конкуренция вызвала проблему неликвида - на складах оставалось много невостребованной продукции.
Стас: Новые модели телефонов выходят каждый день, а кожаные чехлы четко привязаны по габаритам. По идее, надо быть динамичными - быстро менять ассортимент, шить больше аксессуаров для топовых моделей и минимум для всего остального. Но для этого нужно держать в компании отдел маркетинга. Три года назад к такому новаторству относились с опаской. Директора фабрик говорили: «А мы шили, шьем и будем шить то, что хотим». И кожаные производства, естественно, стали постепенно загибаться, набирая кредиты, уходя все больше в минус со своими складами никому не нужной, устаревшей продукции.

- А на шнурки вы как вышли?
Андрей: Кто-то начал возить их из Китая. Но продукция шла долго, по дороге ржавела. Мы решили, как обычно, попробовать делать все самостоятельно из российского сырья. Купили материал для обувных шнурков, железные крепления и небольшой пресс для штамповки. Под это дело открыли дочернюю компанию, сайт и далее по сценарию: на нас вышла крупная компания и спросила: «А можете сделать шнурки на шею для телефонов с нашим логотипом?» Мы ответили: «Конечно, можем». Незадолго до этого я как раз на какой-то выставке познакомился с турками, которые специализировались по этому направлению, и говорю Стасу: «Надо бы слетать».
Стас: Я как главный по международным переговорам полетел в Турцию. С фабрикой удалось довольно легко и быстро обо всем договориться.
Андрей: До этого все наши закупки зарядных устройств, батареек и прочего в Китае попадали в страну цивилизованно - через таможню как грузы. А тут я приезжаю в аэропорт встречать Стаса и вижу, как он совершенно пьяный толкает перед собой ногой две здоровые тележки, набитые шнурками, и кричит, что это ручная кладь.

- Что вы выпускаете сегодня?
Андрей: Наша фабрика на Бауманской (16 машинок) и два сторонних производства в Москве продолжают шить чехлы для телефонов на шею - очередь из клиентов на месяц вперед. Формат сотрудничества с чужими фабриками очень удобен - если случится снижение объемов, то мы не понесем производственных убытков. Кроме того, делаем цепочки, шьем шнурки и по просьбе клиентов выполняем заказы на любую другую продукцию - ремни с логотипами, сумочки, кепки и т. д. Если предложение интересное, то беремся и за пластик, и за железо, благо выходы есть на хорошие мощности в Китае и Турции.
Стас: Знаете анекдот про новых русских, когда один спрашивает: «Тебе нужен вагон нефти?», другой отвечает: «Нужен». И оба идут искать: первый, где взять нефть, второй - кому ее продать. Вот и у нас так же. Да и Китай едва ли не ежедневно открывает новые горизонты - оттуда идет постоянный поток всякого «г». Мы перенимаем идеи, дорабатываем качество и запускаем свои производства. Так возникли проекты «моргун» и «колобок» - сувениры к мобильным телефонам. «Моргун» - это наклейка с полимерной заливкой и световым индикатором, реагирующим на звонки и SMS. Мы расширили возможности и помимо картинок предлагаем заливать в пластик любой логотип, что позволяет использовать сувенир в промоакциях. А «колобок» - это автомобильный магнит-держатель. Китайцы делают некрасивый и слабый, мы же купили кожу для обивки салонов по образцам BMW, Mercedes и т. д., сняли помещение в Зеленограде и наняли физиков, которые смонтировали нам мощный магнитный станок из трех полей, и теперь мы сами делаем модные «колобки», которые аккуратно вписываются в дорогой автомобильный интерьер.

Анатолий возник в моем сознании почти случайно. В вестибюле станции метро«Таганская» я столкнулся с приятелем: давно, можно сказать в детстве, мыполгода вместе работали на заводе «Красный пролетарий» - он по специальности,
я по дурости - пошел в цех сразу после десятого класса, мечтал заработать денеги, чем черт не шутит, машину, может быть, купить… Прекрасные времена.
Так вот приятель, такой же розовощекий и громкий, все-таки затащил меня в китайский ресторанчик. За мисо-супом, за бангкокским салатом и креветками он и сообщил мне, кроме всего прочего, что Толян наш вообще миллионером стал. Никакой конкретной информации у него больше не было, а я обрадовался и заинтересовался.
Это хорошо, что Толя Селиванов успешный человек, - потому что по «краснопролетарским» временам я его запомнил остроумным, без преувеличения талантливым человеком. Он отлично рисовал, играл на гитаре довольно сложные композиции и пел, не перевирая ноты, чего не удавалось мне. Плюс он учился на вечернем в каком-то техническом институте и собирался перевестись на дневной. Явный потенциальный аристократ рабочего класса - так это раньше при коммунистах называлось.
И вот - миллионер!

- После «Кырпыра» (завод «Красный пролетарий») я устроился на завод «Полиэтилен», это
который сейчас «Интеко», наладчиком термопластавтоматов. Лучшее время: зарплата вовремя, раз в
году в отпуск без проблем, кредит на покупку телека нового или холодильника - пожалуйста. Все
прекрасно. Но в самом начале 1990-х, еще перед путчем, кажется, появились на нашем заводе
искусители в халатах. Наладчики из «Термопласта» - организации, которая представляла интересы
завода в Хмельницком. Он главным был отечественным производителем этих станков. Ну, общались
мы с ними - а у меня на свою профессию планы были большие - хотел стать хорошим специалистом,
имя себе в этом мире получить, ну и денег заработать побольше. Мне ребята из «Термопласта» и
говорят: ну тут ты квалификацию вряд ли повысишь - все время на одном месте, одно и то же
оборудование. То ли дело мы: разные объекты - разные станки, включая импорт. Ну и заработок - 8%
от контракта. А иногда и 10% - тогда уже хозрасчет был. Короче, смутили они меня, я задумался.
Решался довольно долго, но все-таки ушел в «Термопласт».
Денег, правда, стало больше, действительно я стал разносторонним, можно сказать, универсальным наладчиком. Но это недолго продолжалось - снова искушения. Буквально на нашем же этаже работал кооператив, который тем же занимался - установкой, запуском, ремонтом оборудования для термопласта. Но! Работники не большей, чем у нас, квалификации получали 40% или даже 50% от договора на выполнение работ.
Я опять задумался.

И тут появился Михаил. Он торговал на рынке в Коломенском автомобильными аксессуарами - в основном это пластик, слизанные у поляков или китайцев прибамбасы всякие. Михаил заказывал
формы, в эти формы на разных предприятиях отливались изделия. На термопластавтоматах, разумеется. На этой почве мы с Михаилом и сошлись. Он нам сразу предложил проект и должности директоров компании - на равных. У него был рынок сбыта, контора, дружеские отношения с директором какого-то завода, где он арендовал помещение… ну как арендовал - он за него и не платил почти, плюс воровал свет, воду, бесплатно пользовался телефоном. Что замечательно сказывалось на рентабельности предприятия.
И главное - мы стали директорами. Правда, кроме нас там было еще четверо директоров-инвесторов, но мы впоследствии решили эту проблему.
Итак, мы директора. Мы за месяц наладили производство. Благодаря собственному производству наши товары стали еще более конкурентоспособными: все-таки, размещая заказы на стороне, Михаил терял деньги. Во-первых, накрутка на цену изделия, во-вторых, часто формы запарывали, а это и деньги, и время на восстановление. А тут все под контролем. К тому же мы сделали все не только быстро (вообще на налаживание такого заводика, который у нас был, уходит от трех месяцев до полугода), но и максимально дешево - для себя же. Тем не менее только наших с Андреем вложений было примерно $100 тыс. Но оно того стоило.

- Проект был отличным: делать самим колпаки для колесных дисков. Спрос огромный. Всем хочется, чтобы диски эти блестели - серебром или золотом, некоторым даже подавай колпаки, стразами обсыпанные. Мы прикинули (в уме) и решили, что дело очень стоящее. Это была первая ошибка: мы не удосужились просто сесть с калькулятором и посчитать затраты и доходы. Головокружение от успехов какое-то. Ну, короче говоря, под «колпачный» проект мы вложились в более мощные станки, закупили в Ярославле, как мы думали, новенькие формы - вторая ошибочка. Что называется, и на старуху бывает проруха: не доглядели, формы оказались «убитые», они их отработали по полной. Потом пришлось другие лить, а это и время, и деньги. Третья наша ошибка -это югославы. Они как-то появились внезапно, почуяли что ли, что мы собираемся расширяться. Предложили хорошую вещь - усовершенствовать нашу линию по выпуску этих колпаков. Сразу с покраской и сушкой - а мы колпаки красили уже после штамповки. Должен был получиться более «фирменный» вид, и производительность повышалась. А значит, снижалась себестоимость. Мы заплатили им, сами уже считали прибыли. Югославы, кстати, больше не появлялись - попадание.
Сделали выставочные образцы наших колпаков - народ заинтересовался, даже представители «Мерседеса» сказали, что они для своих автобусов у нас каждый год могут по 1 млн штук заказывать…

- А тут снова провал. И вроде все правильно сделали - купили (а не арендовали) помещение в
Костроме, закупили недорогое оборудование, наладили выпуск мебельной фурнитуры. Учтя, как нам
казалось, все уроки, назначили главным местного молодого парня, толкового, непьющего. Мы
вложили около $1 млн, он взял крупный кредит в банке (на хороших условиях). Запустили дело. И тут
выяснилось, что покупателя нашей фурнитуры в Кострому ничем не заманишь (хотя мы и
транспортировку заказов два раза в неделю до Москвы наладили). А потом китайцы нас подрубили -
выбросили на рынок ту же фурнитуру. Только лучшего качества и в три раза дешевле. Как они
добиваются того, чтобы продавать изделие по цене затраченного на него сырья, ума не приложу. Хотя
знаю, что Казань продает им сырье по 7 рублей за килограмм, а нам по 40. Почему - другой вопрос. К
тому же стали ловить нашего «костромского парня» на мелком обмане. Стало ясно: чтобы
предприятие работало нормально, нам там надо жить, а не появляться наездами. Мы на это не могли
пойти.
В общем, и это дело рухнуло. Наш костромской директор мягко нам объяснил, что сам разберется с производственными проблемами. Наши вложения он переквалифицировал в заем и обещал вернуть деньги. Дело в том, что через год он продаст само производство раз в десять дороже. Или будет преуспевающим молодым директором на нем. А мы в стороне.

Россия всегда была богата Кулибиными. Один из них, основатель компании
«Алтын Нива» Владимир Семенович Канталинский, знает, как поднять российскую экономику: «Не надо класть деньги в стабфонд, нужно строить на них заводы по новейшим технологиям, а потом эти заводы продавать. Иначе тысячи гениальных идей и полезных изобретений никогда не пробьют себе дорогу». Только у одного Владимира Канталинского таких изобретений не меньше десятка, но завод на основании этих идей он смог построить только один, да и тот в Монголии.
Владимир Семенович родился в Казахстане, как писали раньше в биографиях, в семье сельской интеллигенции: мать - учитель начальных классов, отец - экономист совхоза. Закончил Алма-Атинское пограничное военное училище и параллельно университет по специальности «биолог-биофизик». В 1973-1986 годах служил в погранвойсках на границе с Китаем и одновременно занимался наукой, изучал влияние атмосферного электричества на развитие эпизотийных процессов в Заалтайском междуречье. А в 1986 году подал рапорт об увольнении.

После лука у Владимира Семеновича осталось много долгов.
- Нужно было как-то их отдавать, и я стал вспоминать, какие у меня еще есть в запасе
технологии. Вспомнил, что когда-то делал сам присадку для бензина, и решил организовать под
Москвой подобное производство, только теперь уже в промышленном масштабе. Присадка - это не
лук, на присадках многие стали миллионерами. Я миллионером не стал, но с долгами рассчитался, -
рассказал Владимир Семенович.
Знакомство Канталинского с присадками началось еще в Казахстане.
- Так как я занимался сельским хозяйством, мне приходилось делать запасы бензина на осень.
Однажды запасенный бензин оказался некачественным, и мне пришлось заново покупать горючее,
которое в разгар уборочной обошлось мне втридорога. Плохой бензин я не стал выбрасывать, оставил
его на потом. Зимой, когда появилось свободное время, занялся его доработкой. В химии я разбирался
достаточно хорошо, биология и химия - близкие науки. Разработал присадку, которая поднимала
октановое число и таким образом улучшала качество бензина. В Совет-ском Союзе существовала всего
одна присадка - тетраэтилсвинец, она была очень вредной и в 2003 году была запрещена. Моя
присадка оказалась более эффективной и менее токсичной.

До 2000 года у Канталинского в фирме работали всего два работника - друг и племянник друга. Не было офиса, компьютера, поэтому периодически приходилось просить своих знакомых напечатать счета и накладные. Наконец в августе 2000 года Владимир Семенович взял в аренду офис, штат пополнился бухгалтером и уборщицей. Сейчас в компании работают 11 человек, в том числе один на производстве присадок.
- Много рабочих для моего производства не надо - объемы невелики, всего несколько
кубометров в смену. В 2000 году мы делали 10 тонн присадки в месяц, сейчас - всего 2 тонны.
Конкурентов стало больше - ряду предприятий я уже передал технологию производства, а многие ее
просто украли. Случаи беспрецедентного воровства случаются даже у меня на производстве -
например, один человек работал в моей компании, потом ушел и зарегистрировал фирму «Компания
„Алтын Нива“». У меня просто «Алтын Нива», а у него «Компания „Алтын Нива“». У меня присадка
«КВ мотор», где КВ - это Канталинский Владимир. А у него присадка «КВ мотор модификат». И что
мне с ним теперь делать? Пойти застрелить? Но я не хочу из-за какого-то идиота садиться в тюрьму!
Да и нелегальных производителей с каждым годом все больше - многие раскусили, что на этом можно
заработать.

Владимир Семенович решил реализовать в Москве все свои знания и таланты. Вспомнил, что в Казахстане делал клетки для перепелов, - решил и в Москве этим заняться.
- Раньше перепелов держали в обычных клетках для бройлерных цыплят, - объяснил
Канталинский. - Но они были неудобные, так как состояли из единого блока. Сломалась одна клетка в
блоке - и всю птицу надо пересаживать, чтобы клетку починить. Я же придумал делать блоки
разъемными. Заказываю клетки на том же опытном заводе - больше за них никто не берется. Прибыль
с клетки очень маленькая, а возни много.
В год Канталинский реализует в среднем 50 батарей по шесть клеток. В клетке умещаются 60 перепелов. Затем Канталинский начал делать клетки для кроликов, клетки и загоны для свиней, но они пользуются намного меньшей популярностью.
- После того как у нас в стране объявился птичий грипп, число перепелиных ферм стало расти
очень быстро. Хозяйства покупают половину наших клеток, вторую половину мы продаем частным
лицам. Многие пенсионеры разводят перепелов прямо у себя на балконе - не могут себе позволить
купить мясо в магазине. Перепел ест мало, вырастает во взрослую птицу за 49 дней, а себестоимость
перепелиного мяса в три раза ниже куриного. Ощипывать перепела не нужно - стоит поместить тушку
в кипяток, и перья сами слезают. Одна московская бабушка купила клетку, посадила туда пять птиц, и
теперь каждый день имеет три яйца для внука.

Однако одну свою идею Канталинскому удалось донести до высшего руководства страны.
- Когда я служил пограничником, наши посты были далеко от границы. Весной перевалы
открывались, и мы выезжали непосредственно к границе. Жили там в палатках, рыли землянки. Мне
пришла в голову идея делать панели из камыша, доставлять его в горы с помощью лошадей и прямо на
месте собирать дома. Камышитовая панель в пять раз легче деревянной, к тому же она хорошо
сохраняет тепло, и топлива для обогрева камышитового дома требуется в несколько раз меньше. В тех
местах у многих местных жителей были дома из камыша, только они камыш обмазывали глиной, а я
решил вместо глины использовать полиуретан.
Первые дома на границе Канталинский начал собирать в 1980-е годы.
- За это получил несколько взысканий. Недаром в армии говорят: инициатива наказуема. Потом
начальство махнуло рукой и сказало: ладно, пускай занимается. В 2001 году я запатентовал свою
полиуретановую каркасно-камышитовую панель, и началось ее так называемое внедрение. Чиновники
были против моей панели, так как она слишком дешевая, - $132 стоит квадратный метр вместе с
отделкой. Можно строить из камышитовой панели и помещения для животных, и для людей целые
городки. Два года назад наконец-то нашлось предприятие, которое решило заключить со мной договор
на передачу технологии и постановку производства. Началась целая эпопея.