Ангел во плоти

Сергей Владимирович Соломоденко, совладелец группы компаний «Ангел», живет в Латвии, но предприятие его спасает водителей здесь, на дорогах Москвы. Сергей Владимирович называет свой бизнес «дорогой игрушкой», в
которую вложили свои силы лучшие умы российской армии.
Сергей Владимирович долго и упорно отказывался рассказывать о своей жизни: не люблю, не буду, не интересно. Но судьба его слишком тесно связана с сегодняшним бизнесом - друг без друга они просто не могли бы состояться. - Я кадровый офицер, закончил знаменитое училище кремлевских курсантов имени Верховного Совета. Раньше гордились тем, сколько генералов и маршалов вышли из этого заведения, теперь - сколько из них стали бизнесменами. Сегодня основные, ключевые фигуры в группе компаний «Ангел» занимают отставные офицеры. С ними проще общаться, ментальность общая, легче друг друга понимаем. Кроме того, у нас все-таки техническая работа, которая требует профессионализма, а лучше, чем в войсках, ему нигде не учили. Эксплуатация техники, ремонт, эвакуация, помощь на дороге - все это отдельные специальности. Те, кто у нас работает с «железом», занимались этим всю свою сознательную жизнь.
По окончании училища Сергей Владимирович уехал служить в Германию, что называется, на самый передний край - постоянные учения, стрельбы, задания. По профессиональной деятельности у меня всегда было «отлично», а по партийной дисциплине… Были проблемы с начальником.
- Хулиганили?
- Ну, как хулиганил. Тогда случилось объединение Германии, открылась граница, и пошли западные машины, которые для нас, советских солдат, были чем-то ну просто нереальным. Купить хотелось страшно. Тем более все понимали: отслужишь пять лет, вернешься домой, и там опять ничего не будет. Стоили автомобили копейки, но приобрести их было сложно - с одной стороны, нам запрещалось ездить в западную часть страны, с другой - начальство от греха подальше запретило в группе войск эксплуатацию любой автотехники, не зарегистрированной в органах ГАИ (естественно, в России) или местной полиции (такую бумажку могли получить только граждане Германии). То есть, как ни крути, все ходы перекрыты. Мы писали коллективные жалобы, поднимали юридические службы, но ничего не помогало. И я нарушал закон, разъезжая на ушастом «запорожце» экспортного варианта 16 лет от роду. В конце концов, пришлось его все-таки перегнать в Москву. Сумасшедшим я тогда был. Посадил в машину жену с двумя грудными детьми, немецкую овчарку и поехал. Март месяц - в Германии зеленая травка, в Москве метель. У нас ломались и отваливались колеса, отказывали тормоза, сцепление заливало смазкой, но мы доехали - взяли на Смоленской площади на борт маму с работы и через круг на Манежной площади с залепленными снегом и грязью гэдээровскими номерами направились к дому. Когда на первом витке я не успел перестроиться в нужный ряд, то понял - второго не выдержит ни двигатель, ни экипаж, так как едут они уже трое суток. Пришлось с крайнего левого уйти направо. На площади стоял милиционер в шапке-ушанке, который с дикими глазами замахал палкой. Мне в голову пришла безумная мысль: я говорю семье «молчать», открываю окно и изображаю на небритом лице глупую улыбку. На мне женская шапочка, потому что страшно холодно (печка отказалась работать еще в Германии), вентиляция в автомобиле заткнута памперсом, наверху колеса, канистры, внутри куча народу. Милиционер орет: «Ты куда прешь?», а я на ломаном русском языке вперемешку с немецким начинаю объяснять, что ничего не понимаю. Тут до милиционера начало доходить, что мужик какой-то «не наш», - он обошел машину, валенком протер номер и увидел латинские буквы. А Советский Союз еще был. Сначала у него все внутри «упало», и уж потом он расплылся в улыбке, перегородил Манежную площадь и пропустил меня в нужный поворот. Смеялись мы долго. А машина доехала до дома и больше не заводилась. Но, вернувшись в Германию, я снова купил автомобиль - на этот раз зеленый Ford.
- А как же начальник?
- Конфликт удалось локализовать: в один прекрасный день он тоже решил купить машину, и я помог ему ее выбрать. Кроме того, его автомобиль стоял в моем боксе с боевой техникой - для этого я даже подвинул бронетранспортер. Свой же зеленый Ford с номерами СССР я нагло оставлял перед домом, за что меня опять отправили в Москву с глаз долой. Я сказал «хорошо», поехал с ребятами на авторынок в Гамбург, купил почти такую же машину и перегнал ее в Россию, а ту просто переставил на другую стоянку. Так у меня скопилось три «помойки», а весной 1991 года я написал рапорт об увольнении. Руководство не понимало, куда я еду и что буду там делать, но и держать не стало - в Москве у меня был брат, который работал в авторемонтной мастерской, и почти достроенная квартира, выданная государством. В Германии же начался окончательный развал армии.